Я давно хотела познакомиться с творчеством этого писателя и начала с рассказа "Бубновый валет". Рассказ оказался просто идеальным примером совокупности всего, что я в советской литературе терпеть не могу. Тогда я попыталась слушать "Черную книгу" - "сборник документов и свидетельств очевидцев о преступлениях против еврейского народа на территории СССР и Польши в годы Холокоста, а также об участии евреев в сопротивлении против нацистов во время Второй мировой войны, составленный и литературно обработанный коллективом советских журналистов под руководством Ильи Эренбурга и Василия Гроссмана (в рамках их деятельности в составе Еврейского антифашистского комитета) в 1940-х годах" (из Вики), но не смогла преодолеть отвращение к обилию советской пропаганды, прилагательных, а так же цитат из текстов товарища Сталина. И только более позднее мемуарное произведение «Люди, годы, жизнь», где все это тоже присутствует, но все же не в таком тошнотворном количестве, мне понравилось.
Цикл большой, состоящий из пяти книг. Илья Григорьевич Эренбург (1891—1967) прожил очень сложную, страшную, но безусловно интересную, богатую событиями жизнь. Он знал множество языков (французский, испанский, немецкий, английский), был поэтом, писателем, публицистом, журналистом, военным корреспондентом, фотографом. Очень много лет прожил за границей, был близко знаком и дружил с самыми разными крупными писателями, поэтами и художниками своего времени. Об о всем об этом он рассказывает. При том, что цикл автобиографический, почти дневниковый, в основном он пишет не о себе, а о других людях, городах, времени, настроениях и событиях. Временами автор кажется унылым и правильным занудой, но чем дольше его слушаешь, тем больше он покоряет и восхищает. Агит работник и пропагандист, как это не удивительно, но Илью Григорьевича хочется назвать народным писателем, поскольку где бы он не оказывался: на стройке завода на севере России или в глухой испанской деревеньке, тут же нырял в самую густую народную массу, помогал всем, кого встречал на пути, дружил, слушал, наблюдал, замечал и записывал. Удивительно насколько быстро он сходился с самыми разными людьми! О всех своих сейчас уже столь знаменитых друзьях (Модильяни, Кандинский, Пикассо, Неруда, Мандельштам, Бабель, Цветаева, Ахматова, А. Толстой, Хемингуэй, Сартр... на самом деле, кажется, что Эренбург дружил абсолютно со всеми не только русскими, но и европейскими писателями и художниками своего времени) он отдельно рассказывает, но так же вспоминает и называет имена мне совершенно неизвестных людей, художников и поэтов, которые погибли во время той или иной войны. О каждом вспоминает что-то хорошее, отличное, запомнившееся, иногда рассказывает забавные анекдоты.
Конечно, без цитат из Ленина и Сталина в этих книгах не обходится. Так же у него во многом казеный, штампованный язык советской пропаганды: "Я сново увидел на что способен наш народ в годы тяжелых испытаний" ..., тем не менее, с этим смиряешься, потому что слышно, что писатель говорит все это искренне, а так же в Эренбурге раскрывается по-настоящему умный, добрый, глубокий человек и слушать его интересно. Да, Эренбург был настоящим коммунистом, но при этом он был гуманистом. У меня не мог не вызывать уважение и восхищение тот факт, что во времена испанской войны именно его посылали договариваться с анархистами, а так же то, что любое случайное знакомство в поезде зачастую приводило к настоящей многолетней дружбе.
Так же многое, о чем рассказывает автор мне было не известно. Например, для меня было новостью, что до начала Второй Мировой войны в СССР людей сажали за антифашистскую пропаганду! Эренбурга тогда просто перестали печатать, а одного его знакомого посадили на 5 лет! В то время было можно и нужно ругать англичан, французов и американцев, а фашистская Германия была нашим союзником, о чем нам в школе не рассказывали, а потому как тут не вспомнить прослушанную мною в апреле книгу Виктора Суворова "Ледокол", где рассказывается альтернативная история: https://www.youtube.com/watch?v=Hly2enKU64I
О страшном времени 30-х, 40-х и 50-х автор тоже говорит. В те годы посадили или убили почти всех его друзей. Каждый день пропадали люди:
"Наша жизнь в то время была диковинной; о ней можно написать книги, и вряд ли я смогу обрисовать ее на нескольких страницах. Все тут было: надежда и отчаяние, легкомыслие и мужество, страх и достоинство, фатализм и верность идее. В кругу моих знакомых никто не был уверен в завтрашнем дне; у многих были наготове чемоданчики с двумя сменами теплого белья. Некоторые жильцы дома в Лаврушинском переулке попросили на ночь закрывать лифт, говорили, что он мешает спать: по ночам дом прислушивался к шумливым лифтам. Пришел как-то Бабель и с юмором, которого он никогда не терял, рассказывал, как ведут себя люди, которых назначают на различные посты: «Они садятся на самый краешек кресла…» В «Известиях» на дверях различных кабинетов висели дощечки, прежде проставляли фамилии заведующих отделами, теперь под стеклом ничего не было; курьерша объяснила мне, что не стоит печатать: «Сегодня назначили, а завтра заберут…»"
И тут же:
"Мне хочется здесь вспомнить чудесного человека - Павла Людвиговича Лапинского". Собственно, именно так построены все пять книг. Он говорит о страшном, не умалчивает, упоминает и "культ личности", и "лесорубы рубили лес", и "больше я его не видел", и "выжил на войне, а пропал среди своих", но тут же переключается на окружающих, повестсвует об их мужестве, о хорошем.
Я не знаю почему Эренбурга не посадили. И он не знает. Пишет, что повезло, случайность. А травили его много: и до войны, за антифашистскую деятельность, и после за принадлежность к еврейскому антифашистскому комитету и космополитизм.
На этом я, пожалуй, закончу. Все 5 книг интересные. Рекомендую.
Community Info